Он сам не знал, почему остановился и замер посреди
опустевшего школьного двора, глядя на то, как кружатся в свете уличного фонаря
снежинки. Зима вообще никогда не нравилась М-21 хотя бы потому, что была
холодной, а он всё-таки привык к теплу и комфорту, как ни крути, и хотел, чтобы
это состояние не покидало его даже в холодные периоды, которые, к слову, были
весьма недолгими и проходили достаточно быстро. И несмотря на общее возбуждение
и радость по поводу пушистого белого снега, укрывающего всё вокруг тонким
слоем, М-21 всё равно не воодушевлялся, даже когда Тао и Такео, которые с
завидным постоянством сетовали на постную мину друга, тащили его на
занимательную прогулку по сугробам от дома до магазина. Однако в этот вечер,
когда обход был завершён, а все засидевшиеся ученики выдворены по домам, М-21
вдруг остановился, отстав от болтающих о всякой ерунде товарищей, и замер,
словно в предчувствии какого-то важного события, которое должно было вот-вот
наступить. Но это же было глупо. Что могло произойти с ним, одиноким
охранником, посреди пустынного школьного двора холодным зимним вечером, когда
все уже разбежались? Ох уж эти загадки подсознания…
Посмотрев на хоровод снежинок в свете фонаря, М-21 перевёл
взгляд на хмурое тёмное небо и, не обращая внимания на то, что снег стал
забиваться в глаза, из-за чего приходилось часто моргать, тяжело вздохнул,
выпуская облако густого тяжёлого пара в воздух. Что-то же им всем так нравилось
в этом ощущении, когда на коже таял колючий холод, превращаясь в воду? Вот
только что?
– Аджосси?
М-21 едва не подпрыгнул от неожиданности и тут же
рассердился на себя за рассеянность, ведь за такую оплошность он поплатился бы
жизнью, повернись удача к нему пышным хвостом. Сейчас к нему мог подкрасться
кто угодно – и враг в том числе, а он застыл столбом и рот разинул, глядя на
столь нелюбимый им снег. Совсем растерял былую закалку с этой спокойной сытой
жизнью. Осталось только научиться клубком у камина сворачиваться – и вообще
пиши пропало.
Повернувшись к окликнувшей его девушке, М-21 заметно
расслабился, узнав в ней Юну, но полностью избавиться от тревоги всё равно не
смог, потому что её присутствие само по себе вызывало царапающийся изнутри
комплекс вины за всё то, что произошло когда-то. Он до сих пор помнил, что
именно с ней сделал и что собирался сделать, но не успел, потому что с ним
случились Франкенштейн и Кадис Этрама ди Рейзел, сумевшие показать, что есть
жизнь и за пределами Союза. И она вовсе не так плоха. Но совершённого было уже
не отменить, поэтому каждый раз, когда Юна появлялась в поле зрения,
разговаривала с ним или просто дарила открытые тёплые улыбки, М-21 скрежетал
зубами и костерил себя на чём свет стоит, обрывая волнительную дрожь внутри
тем, что он не заслужил той доброты, что щедро излучала Юна. И никогда не
заслужит, потому что простить то, что он совершил, невозможно. И точка.
– Вы ещё не ушли. – Юна отчего-то радостно улыбнулась и
подошла ближе, заставляя М-21 оцепенеть.
Беспомощно оглянувшись, он понял, что замешкался всерьёз и
надолго, потому что Тао и Такео успели свернуть за угол и, судя по тишине,
достаточно далеко уйти. Странно, что они не стали окликать своего товарища,
заметив, что он отстал. Или они предпочли специально этого не заметить?
«Предатели», – мрачно подумал М-21 и вновь повернулся к Юне,
выжидательно застывшей напротив.
| 
