В глубине души все женщины — шлюхи, утверждает Нина Авдышева. И невинные девушки, и добропорядочные супруги, и веселые студентки, и ­застегнутые на все пуговицы начальницы. В ком из них вы узнаете себя?

Мой папа был инженером, мама — бухгалтер высшей категории, дедушка прошел всю войну, бабушка занимала пост в министерстве энергетики — все люди приличные. У таких, как правило, рождаются приличные дети. Вот и я у них хорошая девочка: хожу на работу, принимаю душ, встречаюсь с подружками, трачу зарплату, брею все, что нужно, читаю Улицкую. Но, несмотря на то что я веду достаточно размеренный образ жизни и родители моего мужчины на меня не нарадуются, я всегда считала себя немного шлюхой. И вообще, по моему личному убеждению, все женщины — шлюхи, а те, кто «из приличной семьи», шлюхи вдвойне. Просто никто в этом никогда не признается ни себе, ни другим.

Я думаю, каждая женщина в тот или иной момент своей жизни попадает под эту самую категорию. Шлюхой была каждая. На мгновение, на час… может быть, и одной поездки на Тенерифе было достаточно, а может, одной сигареты или только глотка… И никто не переубедит меня в том, что женщина из девятиэтажки, спешащая к «Давай поженимся» и «Пусть говорят», никогда не выходила за рамки. Я не уверена, что начальница из офиса, затянутая в твид, не держала в руках член молодого незнакомца. И московские модницы за рулем мужниных машин не могли не держать то же самое, а может, и по несколько штук сразу. И отличницы из иняза, выходя замуж, стирали из памяти, как целовались взасос друг с другом, чтобы возбудить пьяных футболистов в общаге. Не говоря уж про молоденьких мусульманок, которые вроде бы ни с кем не спят, но невинно сосут коктейли в Kisa bar и трясут грудями, утянутыми в Dolce & Gabbana. Всем хочется верить, что в конечном итоге шлюхи не мы, а кто-то другой. Но это не так, и совсем неважно, имел ли место развратный секс. Каждая из нас в итоге сама определяет объем своей распущенности, но даже в минимальных дозах она есть в каждой женщине.

Грани приличия

Одна знакомая тридцати лет рассказала мне, что в период одиночества делала веерную рассылку по знакомым и еле знакомым мужчинам следующего содержания: «Привет! Хочешь приехать сегодня ночью ко мне и приятно провести время?» Она приличная девушка и так же, как большинство приличных девушек нашего времени, любит секс, часто чувствует себя одиноко и хочет услышать восхищение и увидеть возбуждение со стороны мужчины. Любого мужчины из списка рассылки. Того, кто откликнется на призывный e-mail. Откликались и женатые, и занятые, и скромные мужчины. Откликалось по нескольку человек. А она принимала их в своей спальне с чувством полного контроля и потребительски стягивала с них штаны. Я смотрю, как уверенно она вбивает пин-код, расплачиваясь за коктейли в баре, и думаю: так шлюха или все же мужик в юбке?

Мужчины часто говорят, что самые дорогие шлюхи — это жены. Жены могут шантажировать сексом — «пока не купишь», «пока не забронируешь», «пока не решишь» — и расплачиваются им же. Приличные жены вообще могут многое — и плевать на приличия, как никто другой. Одна из таких не давала ребенка свекру и свекрови, а если и соглашалась, то за каждый визит просила 1000 ­евро. Родители мужа денег не платили и ребенка не видели, но на праздники стабильно оставляли у соседей подарки для внука, потому что дверь квартиры никто не открывал. А ведь из хорошей семьи девушка — посольская школа, диплом МГУ, мама — профессор, папа — дипломат, замуж выходила девственницей.

Как правило, самые развращенные женщины те, кто знает, чего хочет. Успешные женщины днем закованы в корпоративные рамки, рисуют себе амбициозные планы, смотрят на жизнь хладнокровно, а на новогодних корпоративах точно видят свою цель.

Я знаю историю: в чисто мужском коллективе работала женщина-начальник, неприступная, асексуальная, придирчивая и злая. Ее ненавидели и втайне мечтали, чтобы кто-нибудь разок ее хорошенько расслабил, чтобы всем стало легче жить. Таких героев не находилось, к тому же она была страшна, как ипотека в период кризиса. В один прекрасный день начальница поехала на деловую встречу вместе с одним из своих коллег. Он был за рулем, она сидела рядом. Разговор напряженный, обсуждают работу. Через какое-то время машина останавливается у железнодорожного переезда. Шлагбаум опускается, начальница расстегивает мужчине ширинку и делает то, что все мужчины так отчаянно любят. Коллега, вцепившись в руль, не может шелохнуться. Шлагбаум поднимается, начальница вытирает рот, они продолжают движение в абсолютном молчании. Ни до, ни после этого случая ни начальница, ни подчиненный не разговаривали ни о чем, кроме работы, но и в одну машину вдвоем больше не садились.