М-21 молча придвинулся и бережно обнял Юну, ощущая, как
сильно дрожит её тело от сдерживаемой истерики, а она в ответ упёрлась лбом в
его плечо и тихо судорожно вздохнула, изо всех сил кусая губы, чтобы не
расплакаться навзрыд. Они оба не хотели этого, но оба понимали, что протест ни
к чему не приведёт. И хоть М-21 чувствовал, как сильно стучит её сердце, эхом
отдаваясь в его ушах, он знал, что она не станет доказывать обратное – Юна
всё-таки смышлёная девочка.
Что ответить на заданный с таким трепетом вопрос, он
попросту не знал, потому что отматывать три года назад сложно, особенно если
прекрасно осознаёшь, что всё это время происходило, но одно М-21 понимал очень
чётко – отказать ей в такой малости он не в состоянии. Даже если это будет
означать то, что ему самому каждый раз будет подобен походу к зубному врачу –
вроде и нужно, но сама процедура до боли в дёснах неприятна. В конце концов,
сама Юна лишалась куда большего из-за его трусости, и самое меньшее, что он мог
сделать для неё в этой ситуации, – продолжить игру…
Но сейчас, пока Франкенштейн не пришёл и забрал у них общее
будущее, М-21 собирался сказать ей очень многое – всё то, что не успел за эти
три года, даже если завтра утром она об этом и не вспомнит.
М-21 вряд ли мог точно назвать день, когда всё внезапно
повернулось с ног на голову. Он точно помнил, что именно происходило тогда,
какие слова были произнесены, что в этот момент чувствовал он и что делала она.
Но если бы его спросили, как давно это произошло – М-21 развёл бы руками,
потому что совершенно искренне забыл это число, словно его вытер кто-то из
памяти, оставив только ощущение чего-то очень правильного. Того, что не могло
не случиться.
Хотя, кажется, это был четверг.
Если бы М-21 сказал, что не ожидал подобного, то безбожно
соврал бы, потому что он прекрасно знал, что рано или поздно наступит момент,
когда она придёт к нему и скажет то, чего он подсознательно боялся. Но боялся
не из-за того, что это могло что-то разрушить, что-то поломать или стереть – он
и так не сомневался, что так или иначе это поменяет всё относительно его и её
мира, а потому, что пока не придумал самому себе оправдание и правильные слова
для того, чтобы попросить у неё прощения. А ведь человеческая память – занятная
и подчас забавная штука, которая подкидывает такие сюрпризы, что впору
хвататься за голову и прятаться в угол от всего этого. Поэтому М-21 неосознанно
ждал практически каждый день, глядя на то, как Юна приходит в школу и уходит
домой, вежливо прощаясь и бросая всё более заинтересованные взгляды в его
сторону.
Да, для него вовсе не было секретом то, что она не просто
так невзначай косилась в его сторону и стремилась как можно чаще прибиваться к
компании Шинву и Ик-Хана, чтобы прийти в дом директора. Однако всё это он
списывал на то, что в девочке играет дежа-вю – такое щекочущее забавное
ощущение уже виденного, неосознанное предсказание будущего или прошедшего,
поэтому она всячески старалась быть поближе, стремясь вновь и вновь испытывать
это приятное чувство. М-21 и сам при виде неё это ощущал – покалывание где-то в
грудной клетке ближе к ключице. Но лишь спустя довольно продолжительное время,
когда Шинву и компания уже закончили школу, а Ё-Ран наводнилась новыми
учениками, М-21 понял, как сильно он ошибался в своих предположениях
относительно чувств Юны.
| 
